27.04.2012 в 11:05
Пишет Girhasha:Тоамна и Зан'Дар, пока без названия. Отрывок шестой.
Нужна была какая-то романтика. Ну вот как-то так...
Совместно с Altavista
- За все время я так и не удосужился спросить: где тебя носило все эти годы, шаман?
Тролль задумчиво усмехнулся, продолжая дымить своей трубкой:
- И там, и здесь… очередной запутавшийся молокосос, пытающийся найти себя. Куда я мог, по-твоему, пойти, Джотек?
Орк обнажил клыки в жутковатой ухмылке:
- В свое время я пошел на войну.
- У тебя не было выбора. К счастью, у меня его тоже не было.
- Да здравствует Орда и Альянс, а также все демоны Легиона – без них мы, пожалуй, сдохли бы от безделья!- Да здравствует Орда и Альянс, а также все демоны Легиона – без них мы, пожалуй, сдохли бы от безделья!
Звякнули, соприкасаясь, бутылки, и жидкий огонь заструился по иссушенным глоткам. В бараках ярко полыхали жаровни: впервые за много вечеров здесь было по-настоящему тепло. А может быть, все дело в этом крепком пойле, что приволок орк?
Так или иначе, это отличный способ убить свободный вечер: надраться как следует и вспомнить славные былые деньки.
- Когда ты явился к нам много лет назад, - заговорил Джотек, задумчиво глядя в огонь, - Едва оперившийся юнец, одуревший от воплей стихий в собственной башке. В тот день я подумал: «Если он переживет первую битву, то, должно быть, станет хорошим воякой». Знаешь, бывают такие ребята: смотришь на них понимаешь - этому ненормальному желторотику не хватит ума дожить до вечера. Но если каким-то чудом им удается не умереть в первом бою, то черта с два кто потом сможет сгноить их со свету. Ты один из таких ребят: изворотливый скользкий червяк - а попробуй-ка раздави!
- Если ты хотел сделать мне комплимент, то тебе удалось. Впрочем… я бы все равно предпочел услышать его в более изящных выражениях.
- Послушай себя, - Джотек расхохотался, - Ты пришел к нам мальчишкой-дикарем, который едва мог связать пару слов на орочьем, зато бранился не хуже, чем портовый гоблин. А теперь?.. Хотел бы я знать, Зан, по каким преисподним потаскала тебя жизнь, раз ты научился так болтать.
- Я шел туда, куда шла Орда. Хотя, видят лоа, мне всегда было наплевать на ее цели.
- Почему же шел? – спросил Джотек, хотя уже заранее знал ответ.
- Такие как мы, - проговорил шаман, - Охотники и падальщики, можем выжить только там, где проливается кровь. В противном случае, наше существование слишком быстро теряет всякий смысл.
- Святые слова!
Они снова выпили, а шаман заново забил свою трубку. Растертые в порошок травы, сгорая, распространяли слабый дурманящий аромат. Запах тлеющего зелья напоминал о доме: о жаре, о душном лете, о джунглях, полных дремотного липкого сумрака. Тягучие мысли, облекшись дымом, не торопясь уплывали: сейчас Зан’Дар, вероятно, находился где-то далеко, на границе мира живых и мира духов. Но Джотек по-прежнему был здесь, в мире материальном. Да к тому же орк еще недостаточно напился, чтобы отказаться от продолжения разговора. Он повторил свой вопрос:
- Расскажи мне, где ты успел побывать?
Тролль выпустил облако дыма, сквозь серое марево обращая взгляд на своего собеседника.
- Сложно все упомнить, да это и не так важно. Куда важнее, куда я шел.
Он снова замолчал, сосредоточенно раскуривая трубку. Джотек не подгонял его словами, но на лице орка застыло выражение нетерпеливого ожидания: он хочет знать, что расскажет ему человек, побывавший за горами. О чем Джотек хочет узнать? Должно быть о том, что там, за перевалами и ледниками, по-прежнему идет другая война. Когда-то клан Северного Волка был ее частью, но теперь их дом и их забота – эта маленькая долина в горах. Долина, где нет плодородных земель и богатых пастбищ, где железо из тела земли приходится доставать по крупицам, вперемешку с талой водой и ледяной крошкой. Долина, за которую никто из них не дал бы и ломанного гроша, не войди она в их кровь и в их жилы, не оставь она след на их лицах и в их глазах. Долина, которую они назвали домом. И как бы суров ни был этот дом, никто из Волков не помышлял о жизни где-нибудь в ином, более приветливом и спокойном месте.
Долина проникла в них, а они вросли в долину - корнями, как узловатые и кряжистые северные сосны. Они не могли жить где-то еще, кроме Альтерака. Они не хотели жить где-то еще.
И все же, не смотря на это, почему каждый раз Волки с такой жадностью ловят рассказы путешественников, пришедших извне?
- Хочешь знать, что было после? – язык тролля заплетался, но дурман нисколько не отразился на ясности его мыслей, - Вот что я скажу тебе: Альтерак - чертовски неприветливое место. Холод пробирает до костей, а солнце, бывает, неделями не показывается из-за облачных пиков. Но холод долины не идет не в какое сравнение со стужей северных земель. Проклятый Нордскол! Он выпивает тебя до капли и оставляет пустую, промерзшую оболочку. Поверь мне, брат, эти земли не созданы для живых. Никто не выдерживает – ни люди, ни животные. И даже волки, белые северные волки, чьи щенки вырастают в ледяных норах, постепенно сдаются перед этим убийственным холодом. Ты помнишь волчицу, что я приручил?..
- Да, я помню, Зан.
- Лошади, кодо, почти все они не протягиваю больше недели. Волки – дольше, но и они, в конце концов, сдаются. Белые волки Альтерака выдерживают дольше всех. И только мертвые лошади, эти странные твари, которых выращивают отрекшиеся, никогда не подводят. Вот почему я говорю: эта земля не для живых. Будь она проклята…
Тролль замолчал, и Джотеку вновь пришло подталкивать его к разговору:
- Что ты там искал?
- Человека. Я собирался убить его.
- Тебе удалось?
Еще одно облако дыма и дикая, безумная усмешка:
- Да. Я убил его, а он – меня, - тролль развел руки, словно открывая перед собеседником самого себя, - Смотри, совсем ничего не осталось: только оболочка и духи, целая стая ненормальных духов. Чем все закончилось? Я дошел до края мира и проиграл. Вот и вся история.
Джотек нахмурился, но решил не продолжать разговор. Вряд ли он сможет выбить из своего приятеля что-то конкретное: быть может, прав Зан’Дар, эта земля опустошает людей. Прежде всего, корежит их разум. Хотя… для начала шаману не помешало бы отказаться от этой дымной дряни: глядишь, стал бы выражаться яснее.
А тролль по-прежнему смотрел на него, как показалось орку, выжидающе. Но что ответить ему? Ведь Джотек так толком ничего и не понял из слов долговязого шамана. Все, чего он добился от него, была череда бессвязных фактов, отражение странного, искореженного нутра существа, которого он никогда не знал по-настоящему. А ведь это было далеко не все – так, только краешек истинной истории, которую Джотеку, пожалуй, теперь совсем не хотелось знать.
- Ладно. Пожалуй, пойду я на боковую. Завтра утром мне в дозор, - не самое убедительное оправдание, но все же лучше, чем ничего.
Зан’Дар понимающе хмыкнул.
- Доброй ночи, брат. А я, пожалуй, еще посижу. Мне совсем не хочется спать…
- Что ж… удачи.
Когда Джотек встал из-за стола, глаза тролля уже заволоклись дымкой дурмана: его мысли снова витали где-то далеко.
- А Укрытие Каменного Очага они опять подлатать успели.
- Видел, какое железо из рудника последний раз привезли? Давно такого добротного не было!
- Скинул, но не загрыз же! Научишься еще с ними управляться…
Тоамна вполуха слушала перекатывающиеся от одного края стола к другому разговоры. Здесь всегда говорили о войне, как будто, приходя сюда, оставляли все остальное, что было в жизни, за гребнями гор. За длинным столом собралось не так много человек, почти все Волки обычно ужинали по домам. Военный лагерь – это передовая, но за ним раскинулось поселение клана, хотя вспомнить об этом порой было сложно. Тоамне вообще было непросто представить, что здесь можно просто жить, как живут на рыжих степях Дуротара или полях Мулгора.
От двери пахнуло холодом – на вошедшего никто не обернулся, но он сам решил привлечь к себе внимание.
- Сидите? – орк был пьян. Язык уже заплетался, но стоял он еще почти ровно. – Что-то вы невесело как-то сидите…
Троллиха быстро скользнула по орку взглядом: на лицо незнаком, значит, скорее всего, из местных. В солдатских бараках шаманка обычно сталкивалась с теми, кто пришел сюда по собственной воле, как и она сама. В какой-то степени они были наемниками. Она не любила это слово.
- А что же вы не веселитесь? Мы ж вроде как там победили где-то. Еще одна бесполезная победа – так почему не празднуете?!
Сидящие за столом награждали орка мрачными, злыми или презрительным взглядами, но и не думали ничего отвечать. Что сказать дурню, которому хватило ума напиться не у себя дома, а посреди лагеря?
Навстречу орку поднялся и вышел из-за стола командир одного из отрядов наездников – шаманка часто видела его, но не знала имени, потому что сама всегда была с пешими воинами. Волк провел тут всю жизнь, его волосы и заплетенная в косу борода уже были белы как снег на горных вершинах, а на теле Альтерак оставил множество шрамов. Но в крепости его рук и духа сомневаться не приходилось.
- Заткнись, Крэг, пока ты все окончательно не испортил.
- А что я могу испортить, командир? – скривился орк. – Что еще тут можно испортить? У меня брат умер, ты знаешь?
- Знаю. Он был из лучших в моем отряде, - командир стоял, скрестив руки на груди. - И он умер с честью, сражаясь за наш дом.
- Дом? Да ладно? – в голосе Крэга злость мешалась с какой-то безысходностью, - А я-то все думаю, за что мы тут дохнем! Вон, они все – они за наш дом глотки режут? – орк махнул не слишком хорошо слушающейся рукой в сторону стола. – Да тут шакалов теперь больше, чем волков.
Кто-то поднялся, встречая слова пьяницы раздраженным рыком, кто-то выругался вполголоса. Но перебивать старшего и ввязывать с перепалку никто не стал. В конце-концов сейчас это было дело клана. Сама Тоамна с трудом сдержалась, чтобы промолчать. Она сражалась здесь за то, что считала правильным, и именно по этой причне она сюда и пришла – потому что искала войну, которую могла бы назвать справедливой.
- Ты уже слишком много наболтал, идиот, - почти с жалостью сказал командир. – Тебе отвечать придется за твой пьяный бред.
- Напугал! Как ты меня накажешь, командир? Мы итак наказаны этим местом и грызней, которую по ошибке войной назвали! Выгонишь меня? А мы итак изгнанники!
Командир все-таки не сдержался. А, быть может, напротив, выбрал самый подходящий момент. Резкий, короткий удар по лицу, а в следующий момент он сгреб орка за шиворот и прорычал ему в лицо:
- Именно, Крэг, выгоню. Может быть, когда ты протрезвеешь, ты вспомнишь, что такое родной клан. Что значит – быть его частью. И какого это – перестать ей быть. Может быть, ты даже вспомнишь, что значат такие слова, как честь и позор.
Командир дотащил Крэга до выхода – орк даже не сопротивлялся, то ли от удара, то ли от слов – и уже у порога обернулся, сверля взглядом сидящих за столом.
- Подобные разговоры никому не будут сходить с рук. Мне плевать, зачем вы сюда пришли. Мне плевать, за что вы тут сражаетесь. Но хочу предупредить, что медалек вы тут не получите. Славы хотите, денег – здесь этого ничего нет. Так что, если кто-то согласен с этим идиотом – подожмите хвост и валите отсюда сейчас. Только избавьте нас от подобных жалких сцен и ваших пьяных рож, - вытолкнув на улицу Крэга, командир наездников вышел следом.
На какое-то время гул голосов в зале стих. Несколько минут неловкой тишины, а после - чей-то несмелый возглас: кто-то из гуляк, пытаясь заглушить неприятную тишину, взялся досказывать уже никому не интересную шутку. Но все же, тонкий лед отчуждения уже трескался: за первым голосом, зазвучал второй, потом третий. Негромкие разговоры и звон кружек уже латали тягостную тишину, а потому никто не заметил (или сделал вид, что не заметил), как скрипнули и отодвинулись несколько стульев, а после стукнула входная дверь. Кто-то ушел… что ж, зато остальные остались. Это просто случай, рядовой случай, один из тех, которые на войне случаются сплошь да рядом. Не стоит обращать на него внимания, ведь так?
- Ну, кому там еще не сидится? Не понимаю, почему я должен открывать ворота для каждого выпивохи? Что за резон: пить здесь, а спать внизу?
- Не сердись, брат. Я думал, что успею попасть домой до того, как вы перекроете эту калитку, но… ты же знаешь, как это бывает. Слово за слово, и…
- Ладно, заткнись уже, - беззлобно прервал его часовой, - Ты не один такой. Не гарнизон, а проходной двор…
Дверь в массивных воротах, запирающих крепость, отворилась, пропуская шамана наружу.
- Смотри, не свались по дороге, - посоветовал часовой, пристально разглядывая шатающегося тролля, - Набрался ты прилично.
- Да… вроде того, - согласился Зан’Дар и побрел вниз по дороге.
Славно, что крепость Волков никогда не охранялась с надлежащим усердием. На то были свои причины: вокруг лагеря и внутри него всегда было полным полно волков. Они предупредили бы о приближении врага раньше, чем часовые смогли увидеть или услышать его. Нижнее поселение и вовсе оборонялось одним только частоколом, через который можно было, при должной доле сноровки, легко перелезть. Именно этот простой план и крутился сейчас в затуманенной голове шамана: миновать крепостные ворота, перебраться через частокол, и отправиться в темноту, куда глаза глядят. Может быть, на очередную охоту.
Он легко отыскал невысокий участок частокола в тени одной из построек. Все так же опасно пошатываясь, перелез через ограду и сверзился вниз, в удачно подвернувшийся сугроб. Вот и весь побег.
Отряхнув снег с плаща, он огляделся, чутко втягивая носом морозный ночной воздух. Сделал несколько шагов и сразу же остановился. В темноте перед ним сидел огромный северный волк. Белое на белом: легко не заметить. Если бы не ярко-желтые глаза и черный нос, он вряд ли бы вообще углядел хищника на снегу. Хорошо, что волк не собирается нападать: знает, головастая зверюга, где свои, а где чужие. Зан’Дар усмехнулся и, подойдя еще на пару шагов, протянул руку в знак своих мирных намерений.
На секунду ярко-алый кончик языка показался из приоткрытой пасти: волк облизал нос, с пренебрежением глядя на раскрытую ладонь. Должно быть, он не испытывал никакого воодушевления от возможности познакомиться с человеком поближе. Поразмыслив пару секунд, он поднялся на лапы, отряхнул снег и отошел в темноту, пропуская пришельца.
Тролль равнодушно пожал плечами и, все так же пошатываясь, пошел своей дорогой. Через мгновение снег перестал сминаться под его лапами: он побежал вперед, наслаждаясь холодным ветром и долгожданной легкостью в освобожденном теле.
К ночи холод начинал кусаться сильнее, но троллиха, мрачно кутающаяся в плащ, сидела у барака, не желая идти внутрь. Спать не хотелось, и лучше уж мерзнуть здесь, чем ворочаться на жесткой постели, не зная, куда сбежать от навязчивых мыслей.
Духи, попроситься куда-нибудь в дальнюю башню, где сейчас погорячее, где некогда ни о чем размышлять. Провалиться опять в забытье сражения, когда не нужно ни сомневаться, ни оглядываться назад. Когда твоя руку направляет лишь дар – и уж в его-то правоте сомневаться не приходится.
Ее внимание привлекло какое-то движение сбоку, троллиха лениво повернула голову и усмехнулась. Ему-то что не спиться?
- Зан’Дар, – окликнула она, но, не дождавшись от тролля хоть какой-то реакции, повысила голос. – Зан!
Шаман так и не оглянулся, а Тоамна, приглядевшись, нахмурилась: похоже, Крэг не был единственным, кто сегодня перебрал с выпивкой. Зан’Дар, правда, вел себя куда более мирно: сначала Тоамна подумала, что он направляется спать, но скоро с удивлением разглядела его истинные намерения. Странное время для прогулок за стенами лагеря, тем более в таком состоянии. И черт с ним, пусть пьяный – почему он ее не услышал?
Размышляла она совсем недолго, да и перебраться через частокол следом за шаманом не заняло много времени, однако за забором уже было пусто.
Благодаря недавнему снегопаду даже здесь, под самыми стенами лагеря снег бы еще почти нетронут – несколько цепочек волчьих, и короткая, резко обрывающаяся – следов тролля.
Тоамна растерянно вглядывалась в серовато-жемчужную ночную мглу: из-за белоснежного покрывала ночи здесь почти не бывают по-настоящему темными. Что он задумал, куда его демоны понесли? Или не демоны, а духи?
Шаманка нахмурилась, закусив губу.
«Куда бы он ни шел, это его дело, и уж тебя-то оно никак не касается. Не обольщайся – вы совсем не похожи, даже дар в ваших руках показывает разные грани. Снова хочешь наткнуться на след крови, а потом отводить взгляд, ощущая его спокойную снисходительность?»
Шаг вперед, второй, а следующий – уже четырьмя лапами. Голос разума редко мог возобладать над ее любопытством.
Кроме следов на снегу есть и другие – невидимые глазу. Ветер шепнет ей о направлении, а дальше нужно только бежать, надеясь, что в этот раз получится не опередить, но всего лишь догнать.
Видение было настолько ярким, что ему не стоило никакого труда поверить в него. Казалось, сама природа вокруг подсказывала путь беспорядочным мыслям: та же темень, тот же снег под ногами, тот же ледяной ветер, бьющий в лицо. Слишком легко поверить, что он находится не здесь и не сейчас, а в другом лесу, на другом снегу, под покровом совсем другой ночи. Казалось, само время повернуло вспять, свертываясь, как тугой свиток, исписанный бесконечной мешаниной строк.
Одурманенный, шаман с легкостью шагнул через завесу и попал прямиком в распростертые, жаждущие руки призраков. Его уже ждали.
Видения. Справа и слева. Разве можно убежать от них?.. Да, если бежать быстрее. Он уже убегал, и не единожды. Главное – не останавливаться. Как только остановишься, он окажется рядом, за спиной, положит холодную руку тебе на спину – аккурат под левую лопатку, где холод от прикосновения пронизывает до самого сердца. Бесполезно бороться: он только этого и ждет. Эта бессмысленная схватка уже выела их обоих изнутри и непонятно, на что еще этот мерзавец надеется. Хотя… вся ирония заключается в том, что того, Другого, уже нет, и это чистая правда. Но и от него самого, от Зан’Дара, осталось до отвращения мало.
Так что еще они могут друг другу предложить?
Духи волнуются, бросаются под ноги, словно хотят о чем-то предупредить. Славные, верные слуги! Как жаль, что вы уже ничего не можете поделать.
Это сон. Бред. Он должен проснуться. Но прежде…
Волчьи ноздри трепетали, ловя ледяной ветер. Может быть, повезет. Может быть, сегодня ему попадется добыча. Если так, он начнет охоту и, конечно, добудет то, чего так страстно желает. Все зависит от исхода охоты: если добыча будет хорошей, он насытится и у него хватит сил, чтобы заделать эту вечную, ноющую дыру. Если добыча будет, он сможет еще на несколько ночей избавиться от кошмаров.
«Кого ты пытаешься обмануть?.. Ты сроду не видел ни одного кошмара. Последние ночи ты спишь, словно младенец…»
Волк прибавил ходу, хотя и без того бежал во всю прыть своих бесплотных ног. Но этого было недостаточно, чтобы убежать от собственных мыслей.
«В том, что ты делаешь, в том, что ты собираешься сделать, нет никакого практического смысла. Такова твоя природа, только и всего…»
Ледяной воздух обжигал легкие. Он начинал уставать.
«Ты с самого начала был таким. Ты никогда не считал это неправильным. Проклятие, просто признайся в этом!»
Он запнулся и упал лицом в снег. Волк куда-то исчез и Зан’Дар не представлял, насколько давно. Приподнявшись, он огляделся, пытаясь определить, где находится. Белый снег и бесконечная череда черных стволов. Он где-то в лесу, но одни духи знают, где именно.
Вокруг не было ни одной живой души, кроме очередного порождения его галлюцинаций.
Волчица стояла перед ним на ровном, нетронутом покрывале снега, испытующе глядя в глаза.
- Аааа, это ты… - пробормотал тролль, поднимаясь на ноги, - Зачем ты пришла?
И, не дожидаясь ответа, он резко, лающе рассмеялся:
- Самое время, черт тебя дери!.. Я целый год был у тебя под боком, тебе ничего не стоило отправить мне какую-нибудь дрянную записку. Целый год – и ни единого слова! А теперь, когда я махнул на все рукой и, кажется, стал понимать что к чему, ты снова появляешься и смотришь на меня этим своим телячьим взглядом… проклятие, ты хоть знаешь, как я его ненавижу?!
Он огляделся по сторонам, все так же безумно усмехаясь:
- Эй, мать вашу, духи! Что символизирует собой эта девка? Мою совесть?! Уберите ее к черту из моего видения!
Духи не ответили и тогда шаман, пошатываясь, подошел к волчице, застывшей на снегу:
- Что тебе нужно от меня? Довести меня до ручки?.. – тяжело дыша, он смотрел прямо в прозрачные волчьи глаза, - Я проиграл, как и говорил. Это все новости. Теперь убирайся вон! Я не собираюсь вечно помнить об этом дерьме…
Вне себя от ярости, он замахнулся было, чтобы пнуть назойливое видение, но, вопреки всем ожиданиям, бесплотный дух не растворился в воздухе, и не рассыпался облаком прозрачных осколков, а отскочил в сторону, ловко уворачиваясь от его удара. От неожиданности Зан’Дар не удержался на ногах и снова рухнул в снег.
Сначала Тоамна пыталась определить, куда направляется тролль, но очень скоро она поняла, что у Зан’Дара не было ни цели, ни направления. Шаман несся прямо через лес, не утруждая себя выбором дороги. И он проламывал границу: Тоамна чувствовала, как время от времени проваливается сквозь грань, и как выныривает обратно. Там, за завесой она его почти терялась, запинаясь о неясные обрывки чужих видений, на которые бессознательно огрызалась. Разглядеть же не пыталась – без приглашения вряд ли что-то удастся, только время потеряет. А время ей сейчас было очень нужно.
«От чего, от кого ты так бежишь, за кем гонишься? Да постой же!»
Бесплотное тело волчицы летело попятам, но не в силах догнать. Сливались в черно-серую ленту стволы деревьев, путаясь собственными едва заметными тенями, серебристая ночная мгла вокруг нее мягко пульсировала и, казалось, дышала, Тоамна почти слышала эти мерные, глубокие вздохи. А ветер доносил до нее другое дыхание – исступленное, быстрое, сбивчивое. Такое же, как и ее собственное. Неудержимый бег, как и всегда, захватывал дух, но сейчас – не восторгом, а какой-то дикой, безумной одержимостью.
«Я все равно тебя догоню».
Ночь, погоня, и волчье воплощение будили неведомый прежде инстинкт – охотника. Сознание сбивалось с мысли о том, зачем она это делает. Догнать, настигнуть, как… жертву?
«Догоняю или преследую? В чем разница»?
Но вдруг что-то случилось: расстояние между ними начало стремительно сокращаться, вскоре на нетронутом покрове снега появились следы, а через несколько широких прыжков Тоамна, наконец, увидела тролля. Все еще пошатывающийся, словно пьяный, он бездумно оглядывался по сторонам, пока не встретился с ней взглядом.
На какой-то миг шаманке показалось, что Зан’Дар ее узнал, но следующие его слова заставили троллиху в этом усомниться. Она даже не была уверена, что именно он видит перед собой своими затуманенными глазами. Посторонний дурман, скорее всего, уже давно выветрился, сознание шамана было опутано только его собственными видениями. Иногда приходят те, кого ты совсем не хочешь слышать, иногда ты не можешь их прогнать, иногда…
Тоамна следила за троллем настороженным взглядом, но не боялась, хотя взгляд сыплющего ругательствами шамана был действительно безумен. Не испугалась троллиха и когда он на нее замахнулся – а на нее ли?
Отскочив в сторону, шаманка поспешила сбросить облик: духов троллю, похоже, было уже предостаточно.
- Зан, я это! Посмотри на меня, – Тоамна, быстро приблизившись к упавшему троллю, крепко сжала его плечо, пытаясь заглянуть в глаза.
«Давай, я не очередное порождение твоего сознания, я здесь, я живая – и ты тоже живой. Ты уже вернулся, поэтому оставь духов там, за порогом».
Материальное прикосновение, жар тела: ему нужно напомнить, что кроме призраков есть еще и мир живых.
- Куда ты там провалился? – и живой голос, вместо бесплотного шепота духов. Слова в общем-то тоже неважны. – Выбирайся уже, слышишь меня?
Волчица оказалась вполне реальной. Сперва он понял это, а потом осознал, что спутал ее с другой. Подумать только, он едва не ударил свою наивную маленькую подружку, на которую имел столько приятных планов. Впрочем, Тоамне стоило бы уяснить еще с первого раза: не стоит подкрадываться к нему со спины.
- Я здесь, не беспокойся, - пробормотал тролль, еще не зная, как реагировать на это внезапное вторжение в его видение. Конечно, он не собирался отвергать ее помощь, тем более, что тепло мягких, уверенных рук шаманки, было приятно.
Она беспокоилась за него? Это, без сомнения, очень трогательно. Но в данной ситуации было бы разумнее волноваться за себя, а не за него.
Духи отступали, он уже не слышал их шепота: вместе с дурманом развеялось и навязчивое видение. Снег холодил спину, ветер, вполне материальный, перебирал волосы. Только снег и тишина ночного леса, изредка нарушаемая шелестом ветра.
- С каких это пор у меня появился свой собственный хвост? – Зан’Дар улыбнулся и накрыл ладонями горячие запястья шаманки. Именно это прикосновение окончательно пробудило его из небытия.
«Духи посылают тебе знак. На этот раз ты можешь поступить правильно».
- Ты не обернулся, когда я тебя звала, что же мне оставалось делать? - лукаво усмехнулась троллиха в ответ.
Она улыбалась, но темно-янтарные глаза все еще серьезно и внимательно изучали тролля. Настороженно, но по-прежнему без тени страха.
«Твой «хвост» чуть по дороге не оторвался. В такую паутину твои дороги сплелись, что я сама чуть в ней не запуталась».
Сейчас Тоамна на самом деле особенно остро, хотя и запоздало, ощутила всю ту бездонную глубину, по краю которой она прошла. При мысли об этом ее пробирала дрожь, но это не значит, что она отказалась бы взглянуть туда еще раз.
Шаманка не спешила вставать и высвобождать руки, он сам отпустит, когда окончательно очухается. Не так-то это просто – ходить по границе, она сама прекрасно знала, как важно иногда за что-то держаться. Или за кого-то.
- Ты меня совсем не заметил? – на языке вертелись совсем другие вопросы, очень много вопросов. Но Тоамна сдерживалась, чтобы не возвращать то, что только что отступило за грань. Она обязательно спросит - потом.
- Я слегка перебрал сегодня вечером, - признался Зан’Дар, - Прости. Сначала я не узнал тебя, принял за очередное видение.
Он поднялся на ноги, подавая руку шаманке. Потом привлек ее к себе, так, словно это было самым очевидным продолжением их разговора. А разве не было?..
Для шамана этот вопрос был решен еще в тот момент, когда волчица впервые предстала перед ним в своем истинном облике. Тут не требовалось особого ума, чтобы свести две единицы во вполне предсказуемую двойку. Помимо того, что оба они были троллями и обладали схожим даром, у них было еще много общего для того, чтобы подпитывать влечение и заинтересованность друг в друге. К тому же, Тоамна была одинока (по крайней мере, он не замечал, чтобы кто-нибудь из обитателей лагеря проявлял к ней особое внимание), а сам Зан’Дар мечтал о женском обществе уже много месяцев. Всех этих причин было вполне достаточно, чтобы превратить его внезапный порыв во вполне обоснованный и логичный поступок. Он прижал Тоамну к груди, ощущая тепло, исходящее от ее стройного тела. В этой юной, сильной женщине было достаточно энергии, чтобы согреть его. Но было и еще кое-что, пожалуй, наиболее важное. Их духи тянулись друг к другу, и шаман чувствовал, что многому может научить эту девушку.
- Я рад, что это ты, а не моя галлюцинация. Если духи решили подшутить надо мной, то на этот раз их выходка закончилась на удивление удачно.
Тоамна закрыла глаза, замерев рядом с мужчиной. Она не удивилась – что было в этом удивительного? Не было неловкости или страха, она с удовольствием делилась своим теплом, принимая в ответ его. Справившись со своими видениями, Зан’Дар снова стал прежним – и все-таки чуть иным. Он стоял перед ней, наконец-то такой, как есть, и Тоамна радовалась тому, что лед отчуждения между ними – тонкий, но все-таки до этой минуты постоянно ей ощущаемый – наконец-то был сломан. Конечно, хватало того, о чем она не знала или не догадывалась, но теперь троллиха была уверена, что сможет получить ответы на свои вопросы, если захочет. А она непременно захочет – Зан’Дар прав, пусть даже их столкнула всего лишь шутка духов, это была на редкость удачная шутка. Для них обоих. Он был троллем – и это, в сущности, значило для нее не так много, как должно было значить. Он был шаманом – и, возможно, именно это влекло ее сильнее всего.
А еще он был мужчиной, обнимающим ее посреди заваленного снегом леса, и не думать об этом сейчас не получалось.
Тоамна подняла голову, про себя усмехаясь непривычному ощущению: обычно это на нее смотрели снизу вверх. Она дотронулась пальцами до щеки шамана, внимательно глядя ему в глаза. Прикосновение и взгляд – чтобы еще раз убедиться, что уже все в порядке, осколки былого беспокойства.
- Я тоже рада, что все-таки сумела тебя догнать. Ты слишком далеко убежал.
«И глубоко. Я ведь, кажется, по-настоящему испугалась. Правда так и не успела разобраться, за кого».
URL записи
На самом деле эти двое вгоняют меня в состояние нирваны.