нам ничего не осталось, но есть что донести

[Altawista]

Чет немного соплей. И как же она ко мне пришла...

Иногда ей кажется, что это все не по-настоящему. В один из слишком обычных, слишком спокойных дней, когда не нужно идти на смену.

***

Когда ее будила Ньер, забираясь в постель и начиная восторженно пересказывать то ли свой сон, то ли просто придуманную историю. За дверью, в комнате у очага уже гремела посудой Грэйма – ее сестра будила первой.
Когда после завтрака они с девочками устраивали – все демоны Легиона! – уборку, выметали из углов рыжую дуротарскую пыль, чистили котелки, перестилали постели.
Когда после Ньер училась плести косы – разумеется, на ее волосах, как самых длинных. Грэйма обычно садилась с ними, подшивая какое-нибудь из своих платьев или неизменный черный плащ, пахнущий серой.
Когда, отправив сестер на рынок – или просто прогуляться – она сама готовила обед, невольно вспоминая Табру у этого очага, и гоня такие воспоминания подальше.
Когда вместе с Грэймой и Ньер, вернувшихся с прогулки, приходил Селек, просто так, не на тренировку. Разумеется, голодный, все еще будто бы прячущий от нее взгляд, когда брал Грэйму за руку.
Когда вечером она шла укладывать Ньер спать, и девочка, уже сонно прижимаясь к ней, просила «мама, расскажи что-нибудь». Приходилось вспоминать, чтобы история была не очень грустной. Хлопала дверь - Селек и Грэйма (не забыв спросить разрешения, конечно), уходили, скорее всего, на всю ночь. Она не спрашивала, куда именно, она за них двоих почти даже не боялась. Не из-за ночных прогулок по Оргриммару, во всяком случае. Только думала: «ну давайте уже».
Когда, после того, как Ньер засыпала, она сидела посреди комнаты, переплетая измученную косу, и глядела в очаг. Приходил со смены Холгот, неизменно ворчливо рассказывал что-нибудь о дневной службе.
Иногда они тренировались позади дома, в темноте, слегка разбавленной светом факелов. Она плохой спарринг-партнер для воина, но лучше, чем совсем ничего. В тишине стрекот сверчков перебивает только шумное дыхание Холгота, а ее сейчас – в унисон. Она так давно рядом, что под ритм его тела почти не нужно подстраиваться. Тень, которую не ухватить.
Когда после он тащил ее в койку и, хотя она всю жизнь говорила, что без разницы, в казармах или нет, разница все-таки есть. «Скажи, что ты скучаешь по войне», - хочется сказать ей, когда муж уже сыто и жарко дышит ей висок, нашаривая покрывало. Она знает, что скучает.
Иногда ей кажется, что это – даже не затишье перед бурей, это ожидание бури. Слишком поздно учиться жить мирно, да и не по нутру. Она должна была умереть в битве, которую они проиграли, а эта жизнь...
Холгот вздыхает во сне, сжимает ее плечо ладонью без пальца. В соседней комнате мирно сопит во сне девчонка, которая зовет ее мамой. Где-то по улицам города шагает парень, в котором течет кровь ее клана. И, если духи позволят, эта кровь на нем не иссякнет.
Ивинг закусывает губу, крепко прижимается к мужу и закрывает глаза.

Если много лет жечь в огне сухие ветки, наверное, этого тепла должно хоть на что-то хватить.