Тоже "Далеко домой".

[Altavista]

Черновики на определенном этапе начинают меня люто раздражать, и мне их надо либо дописывать, либо удалять.
Так что странный кусок ни о чем. И сопли.

Я дочь своего отца.
Я семя чужой земли.
"Пангур Бан"

Хижина насквозь пропиталась запахом трав: обманутые специфическим ароматом, случайные гости поселения часто путали ее с жилищем зельевара. Тоамна вдоволь навертелась головой по сторонам, когда попала сюда впервые, и все же до сих пор каждый раз замечала что-то новое. Хотя куда интересней, чем рассматривать обстановку, было слушать хозяйку.
- Тут важен цвет. Я понятия не имею, что будет, если выпить отвар из снолиста, но я знаю, что чернила из него – ярко-синие. Хотя, конечно, несложно догадаться, почему краска из огнецвета получается алая, а из корня земли – коричневая, не так ли?

Яо’джин лукавит, конечно, прекрасно она знает, как дурманит зелье из снолиста, и знает она еще множество других любопытных вещей.

Яо’джин лукавит, конечно, прекрасно она знает, как дурманит зелье из снолиста, и знает она еще множество других любопытных вещей. Но сейчас не до этого, ведь важен цвет.
- Трав, которые дают подходящие для такого дела оттенки немного, быстро выучишь. В узорах разбираться сложнее, но только поначалу.
Кажется, что троллиха всегда чем-то занята, застать ее без дела – сложное занятие, шаманка вовсе не помнит таких моментов. И даже сейчас, когда женщина говорит, ее пальцы ловко мешают очередную порцию сухого порошка из трав.
- Просто нарисованные узоры ничуть не менее эффективны, чем те, что вбиваются под кожу. Единственное отличие – они обычно служат одну только службу, а после смываются. Порой так удобней. Поэтому, прежде, чем брать в руки иглу, стоит научиться обращаться с кисточкой.
Серые глаза женщины – в их уголках татуировки лоа-орла, для остроты зрения – прищурились, когда она пробежала взглядом по многочисленным глиняным и деревянным бутылками. Тоамна уже успела понять, что знахарка не любит стекло.
- Учиться совсем не обязательно по телу. Мы рисуем на барабанах и масках, на одежде и броне, на щитах и даже на наконечниках стрел и копий. Материал неважен – если все сделаешь правильно, узор сработает как надо.
На несколько минут в хижине повисла тишина, разбавленная суховатым шорохом порошка в глиняной чаше. Тоамна терпеливо ждет, пока знахарка закончит, она уже знает, что сейчас лучше помолчать.
- Ну что, - Яо’джин, наконец, подняла взгляд на шаманку. – Себе хочешь рисунок?
- Ага, - с готовностью откликнулась Тоамна. – А где?
Знахарка вместо ответа опрокинула в растертую траву бутыль с прозрачной жидкостью – вроде бы вода, но кто знает – быстрыми, но одновременно выверенными движениями замешала краску. Сероватый порошок налился цветом: рыже-коричневым, медным.
- Давай-ка...
Мягкая, холодная кисточка коснулась живота, и Тоамна тихонько засмеялась. Яо’джин невозмутимо закончила росчерк и шутливо мазнула ее по носу остатками краски.
- Тебе бы все веселиться.
- Мне просто щекотно! – шаманка стерла медный штрих с лица.
- Ладно-ладно. Сиди спокойно.
Тоамна послушно замерла, откинувшись на руки. Другая краска, карминно-алая. А потом изумрудная. Линии ложатся одна к другой, закручиваются, сплетаются, танцуют, и, пусть шаманка еще не понимает, что они значат, ей нравится. Змеи? Ветер? Или это дерево? Похоже, все-таки растение: стебель, пробивающийся из семечка, ветвящийся и вверх, и вниз. Подходящий символ.
- А добавь белый, - через какое-то время негромко сказала Тоамна.
Яо’джин хмыкнула в ответ, без возражений берясь за краску. Тоамну всегда любили учителя – за неподдельный интерес ко всему, чему бы ни пришлось ей учиться, и живой ум, схватывающий многое на лету. Эта женщина из Сломанного Клыка не стала исключением. Впрочем, они вообще быстро нашли общий язык. Дети Яо’джин давно выросли и разбрелись по Азероту, шаманка не помнила свою мать, и, быть может, впервые в жизни нуждалась не в наставнике, а в наставнице.
«Мистик» - так называли Яо’джин в деревне, хотя она не умела говорить с духами и провела всю жизнь, занимаясь не таким уж хитрым делом рисования ритуальных узоров. И все же, ей было чему научить молодую женщину.
- Вот так, - знахарка отложила кисточку. – Нравится?
- Нравится, - честно ответила Тоамна.
- Тогда все на сегодня. Иди отдохни.
- Но я еще совсем не устала, - возразила шаманка.
- Давай-давай, - женщина встала, и, наклонившись, протянула руки, осторожно помогая подняться Тоамне. - Как себя чувствуешь? – серьёзно спросила Яо’джин, глядя в теплые янтарные глаза троллихи. – Проводить тебя?
- Нет, не нужно. Все хорошо.
- Славно. Иди домой. Отдыхай.

Домой.
Странное дело, как просто все получилось. Она собиралась просто заглянуть в поселение, а там, собравшись с мыслями, пойти дальше… Но куда? Разломлены Катаклизмом и изрыты сражениями Степи, война пришла даже в Болота Печали. А здесь, на берегу Внутренних Земель во всеми забытой деревне было спокойно.
- Ты хочешь остаться в племени?
Голос Старейшины – шамана Сломанного Клыка – уже тронуло старческое дребезжание, но интонации остались тягучими и плавными.
- Я хочу остаться в деревне, - осторожно поправила Тоамна.
Разница глубже, чем может показаться. Племя у нее есть – она из Черного Копья, хотя, пожалуй, редко об этом вспоминала. Но сейчас именно это стало важным. Здесь хорошая земля, но и это не ее дом. Ведь и в ее будущем ребенке крови потомков Гурубаши, островных троллей, куда больше.
Старейшина смотрел не на саму женщину, а за ее плечо. Смотрел долго и внимательно, потом хмыкнул, щуря глаза.
- Оставайся.
И она осталась. Нашлась пустая хижина, что же до остального: помогай племени, чем можешь, и без помощи не оставят тебя. Молодую женщину быстро взяла под опеку Яо’джин, да и со многими другими Тоамна подружилась: уж что-то, а находить общий язык с кем угодно шаманка умела.
У частокола деревни висели флаги Орды, хотя Сломанный Клык больше вел свою войну во внутренних Землях с другими племенами. Здесь редко бывали гости, а насест ветрокрылов чаще всего пустовал.
Но все это было для Тоамны уже не важно. Вечерами она зажигала десятки свечей – наверное, она всегда была близка именно огню, просто не осознавала этого. Эти огоньки могли оказаться чем угодно: пламенем в глиняных пастях пыльных светильников вдоль дорог; факелами, мигающими между моховых кочек; жаровнями в прокопченных барках.
Или дорожкой за грань. Она никогда прежде не шагала так далеко на ту сторону, больше не сдерживаемая на пороге страхом. Сама, без помощи и успевшего стать привычным плеча рядом. Единственное, чего Тоамна себе не могла позволить: примерить облик призрачного волка. Теперь тело не бросишь просто так.
Она отыскала отца: там, среди множества безымянных духов, нашла обострившемся чутьем, как зверь, по следу. С той стороны не бывает расстояний. Шадду не сразу ее узнал: он не был шаманом, не был знахарем, не чувствовал себя как дома в мире духов. Но потом заговорил.
- Я боялся, что ты погибла там, на островах. Но с тобой все хорошо, моя девочка. Какой ты выросла. Красивой. Сильной.
Он замолчал на какое-то время но, прежде чем уставшая от поиска шаманка шагнула обратно в мир живых, произнес:
- Я рад, что моя кровь не иссякнет.
Потом она рыдала: от осознания, что, если он там – значит, все-таки погиб, от мысли, что могла найти его раньше, если бы не бегала от себя. И от счастья, что услышала отца после стольких лет. Что смогла дотянуться.
А ее брата за гранью не было, и это напоминание: он жив, хоть ты и решила иначе. Тоже твоя кровь, не забывай, подумай об этом.
Теперь у Тоамны было время подумать.
Если бы кто-то сказал шаманке, что ожидание может не казаться ей тягостным, она бы не поверила. Но так и вышло: пусть троллиха и ощущала нетерпение, смысл сейчас был в самом ожидании. Она перебирала имена, смеясь и одновременно злясь на себя, что в голову сперва приходят орочьи. Неудивительно, если учесть, сколько она прожила среди них. Родной язык словно не желал складываться во что-то осмысленное.
А Яо’джин настойчиво твердила: «Придумай имя. Оно должно ждать ребенка. Тебя саму назвали рысью до того, как ты родилась, верно?». А на ее неловкие возражения, мол ведь не известно, кто будет, мистик усмехалась, щуря глаза: «ты уже знаешь».
Хорошо, что Яо’джин может рассказать: обычаи и приметы, столько интересных и странных мелочей. Шаманка слушала и запоминала, но, может статься, поступит в конце как обычно, по-своему.
Тоамна засыпала, укрывшись голубым шерстяным плащом, прижавшись щекой к белому волчьему меху.
«Когда я дождусь тебя, малышка, сколько мне нужно будет тебе рассказать!».

@темы: Твой конь не споткнется, летя через камни..., Лок-тар!, Творческое, Мне сказали слово, я расплел его в строку

Comments

[Fckng Fabulous]

Очень и очень тепло) Взрослеющая Тоамна прекрасна)

[Altavista]

Ну это обрывки, конечно) Спасибо)

[Дариона]

Класс. Шикарно.

[Altavista]

Благодарю)