Я хотела про нее рассказать.

Нужно начать с того, что у Холгота - кор'кронского старшины отряда Ивинг - был брат.
Хотя нет, начать нужно с того, как мы играли "корабль" (названия как всегда не придумалось). Этот спонтанный отыгрыш вышел персонажеобразующим. Выяснилось, что именно такая ситуация была идеальна, чтобы меня саму познакомить с Ивинг. Но вместе с тем оттуда выросли всякие дополнительные детальки.
В частности, Холгот, который благодаря нашим случайным каким-то фразам стал не просто нпсником. А потом мелькнуло, что у него есть племянница.
Под катом - орочья санта-барбара. Я серьезно. Совсем санта-барбара. Ну и вышло не только о Грэйме.
Так вот, у Холгота был брат...Так вот, у Холгота был брат... Младший. А у него были жена и дочь, которую звали Грэйма. Я упоминала о семье старшины в одной из зарисовок про Ивинг, но потом решила, что надо отретконить возраст девочки, сделать ее постарше. Короче, на момент Осады ей было лет десять.
А еще брат старшины был чернокнижником - без закидонов, плана поработить мир и призвать Легион, не злобный, не жадный до власти или силы и вообще именно что "книжник". Тусил с коллегами в Волоке, там же работал, занимался какими-то зачаровательскими делами. Братья друг к другу отлично относились, по поводу профессии младшего никогда не ссорились, даже когда Холгот дослужился до кор'крона.
Когда началась заварушка, старшина убеждал брата сидеть тихо и не высовываться: Адскому Крику чернокнижники небезосновательно не угодили. Но не вышло - и младший тоже попал под раздачу.
Холгот Осаду пережил, и у него была уважительная причина остаться в Оргриммаре (по моему хэдканону выживших кор'кронцев выпнули служить куда подальше от столицы, например, Ивинг отправили в Арати) - семья брата.
Дальше какой-то мрак, о подробностях которого мне самой думать не хочется. Даже стыдно, что я так поступила с придуманными мной же нпсником. Короче, жена брата - Табра ее звали - мужа любила очень сильно и тяжело переживала его смерть, у нее была серьезная депрессия. Грэйме пришлось быстро взрослеть, хотя Холгот честно пытался заменить ей отца. Ему это все пережить тоже было нелегко, он чувствовал некую вину и пытался ее компенсировать заботой о женщинах. Ну не только поэтому, конечно.
А потом так вышло, что Табра забеременела от Холгота. Я даже не знаю, успокаивал он ее, или как раз разозлился... короче дальше только чернее. Он до чертиков боялся, что она что-то с собой или ребенком сделает, но Табра доносила и родила ему дочь. Но даже тогда толком не вышла из своего состояния и со сводной сестренкой опять же пришлось возиться больше Грэйме и самому Холготу.
И через год Табра все равно умерла. Я даже думаю, что не просто так - наверное, все-таки что-нибудь выпила. Холгот подозревал, но молчал, а лекари то ли не нашли ничего, то ли тоже промолчали, в общем, решили, что просто от тоски.
Так у Грэймы остался только дядя и сестра - которую она, кстати, любила несмотря ни на что. К Холготу у нее очень сложное отношение. Ей вроде и есть в чем его обвинить, с другой стороны она как-то осознавала, что орк ни в чем не виноват. Она видела, что Холгот чуть ли не облегчение испытал, когда ее мать умерла, но Грэйме все равно было его жаль, потому что она все эти три года наблюдала, как он с Таброй мучился. Грэйма сама за все это время на мать больше злилась, по-орочьи не желая мириться со слабостью. Но вместе с тем она Ньер (сестру) любит в том числе потому, что она - как бы память о маме.
Полгода они приходили в себя после всего этого, растили вдвоем Ньер. А потом Холгот поехал и отыскал Ивинг, и через несколько месяцев она к нему приехала. Грэйма женщину дяди помнила, как-то даже не очень удивилась. Понятно, что сначала волчонком смотрела. Бесилась, что Ньер стала Ивинг звать мамой. Там поначалу тоже, наверное, черноты хватало. И всякие "да ты только рад был, что моя мама умерла, чтобы эту притащить" - тоже, наверное, было. Но Ивинг не из тех, кто могла бы на это истерику закатить, так что постепенно у Грэймы эта злость угасла. Холгот опять маялся от чувства вины, не знал, как вмешаться, но орчиха ему сказала - "не лезь, мы разберемся", и они разобрались.
Как вообще все это переживала женщина, которая давно смирилась, что у нее не будет детей и не мечтала хотя бы о подобии нормальной семьи - отдельная грустная история. Но с хэппи-эндом.
Ну, по крайне мере это было последнее более менее серьезно потрясение. Потом началась почти обычная жизнь.
И это все ее не переломало. Удивительно, но выросла она (хотя правильней потребить - осталась) вполне нормальной. Она папина - и немного дядина - дочка, характер у нее твердый. Ныть и страдать ей было вообще некогда. Но, как защитная реакция - вылезли колючки. И ощущение себя не на своем месте, лишней, особенно, после того, как появилась Ивинг, хотя они с Холготом ни полусловом ни на что такое не намекали. И Ивинг ее на самом деле очень любит - потому что Грэйма напоминает ее саму.
Ну и весьма логично, что ее занесло к варлокам. Нашлись какие-то знакомые отца, которые не побоялись учить. В качестве прикрытия и ради впиливания игромеха профы - заодно ее учили возиться с самоцветами. Холгот когда узнал, перепугался не потому, что это плохо, а потому что брата из-за этого убили. Неожиданно вступилась Ивинг - у нее пунктик на все эти "продолжать дело", она считала, что девочка вправе. Хотя Грэйма не особо и спрашивала, наверное, если бы запретов дошло, она бы сбежала. Но обошлось.
Я не знаю еще толком, как Грэйма относится к Скверне и прочему. Как и у отца, у нее нет жажды власти или силы, скорее это тоже какой-то способ, кхм, познать мир. И на том этапе - найти себя. Она не боится этой силы, но и не кидается в нее очертя голову.
Хотя она все равно уйдет, когда еще чуть подрастет. Это будет скитающийся персонаж. Сидеть дома не сможет, хотя будет возвращаться - и снова уходить. А, когда придет - будет утыкаться в Ивинг. Она никогда не назовет ее мамой, но по иронии на самом деле будет для нее дочерью куда больше, чем сводная сестра.
Честное слово, я не придумывала это все специально, просто так вышло.
У тебя очень живыми выходят персонажи, всегда здорово про них читать.
Да мне тоже нравится, но пока я я записывала, ужасалась, сколько всего накрутила.