Остаемся зимовать.
Перечитывала чего-то. Придурки наши, так ими горжусь.
***
Женщина приподнялась выше, расправляясь с остатками рома. Четыре добрых глотка подряд, так, что по телу прошла дрожь, а нутро не просто обожгло - опалило. Ивинг зажмурилась, на ощупь отставляя опустевшую бутылку. "Это даже для тебя перебор". Голова стала совсем тяжелой, и открывать глаза уже не было никакого желания. Она снова легла на тролля, подтянувшись выше, обняла его за шею и проговорила на ухо: ласково и очень-очень осторожно.
- Ну кому ты врешь, Чийва? Я... дознавательницей была, в конце-концов.
"Никого у тебя нет", - хотела сказать орчиха, но удержалась от таких слов - она не хотела его ни разозлить, ни огорчить. Она вообще ничего не хотела от тролля, и его самого - тоже не хотела. Не сейчас, во всяком случае. Ивинг ловила это спокойствие, моменты тишины, в которые они проваливались между злостью или упреками. Она действительно чуяла: то ли в самом деле профессиональным, то ли обыкновенным женским чутьем. Одиночество - горьковатое, как запах полыни в Степях. Не то, когда не с кем лечь в койку. Схожее с тем, что бывает у старых вояк, схожее, быть может, с ее собственным. Тоска. Ивинг казалось, она понимает его - может понять. "Ты просто уже совсем пьяная", - подумала она, фыркнув в ободранное троллье ухо.
Чийва со свистом выдохнул и, зажмурившись от горячего шёпота женщины, обвил её руками. Проваливаясь в сон, он чувствовал только близость чужого тела и нежелание его отпускать. Не как с любовником, нет, почти детское. Хотя он так давно спал один, что совсем смешался.
- Вру, - пробормотал тролль, на ходу забывая орочьи слова. - Нет у меня ни-ко-го-шень-ки. И вообще, ты первая женщина, которая... - он положил ладонь на затылок Ивинг и прижался щекой к её уху. - Хрен с ним. Давай спать, сержант.
Жаровня почти погасла, но до утра оставалось не так много времени, чтобы они успели замёрзнуть, тем более вдвоём. Иногда шаману начинало казаться, что он спит уже давно, и вся эта безумная пьяная история не может происходить взаправду. "Ну если даже так, хоть похмельем не буду мучиться - и то хорошо", - улыбнулся он, мысленно укутываясь в приятную черноту.
***
Женщина приподнялась выше, расправляясь с остатками рома. Четыре добрых глотка подряд, так, что по телу прошла дрожь, а нутро не просто обожгло - опалило. Ивинг зажмурилась, на ощупь отставляя опустевшую бутылку. "Это даже для тебя перебор". Голова стала совсем тяжелой, и открывать глаза уже не было никакого желания. Она снова легла на тролля, подтянувшись выше, обняла его за шею и проговорила на ухо: ласково и очень-очень осторожно.
- Ну кому ты врешь, Чийва? Я... дознавательницей была, в конце-концов.
"Никого у тебя нет", - хотела сказать орчиха, но удержалась от таких слов - она не хотела его ни разозлить, ни огорчить. Она вообще ничего не хотела от тролля, и его самого - тоже не хотела. Не сейчас, во всяком случае. Ивинг ловила это спокойствие, моменты тишины, в которые они проваливались между злостью или упреками. Она действительно чуяла: то ли в самом деле профессиональным, то ли обыкновенным женским чутьем. Одиночество - горьковатое, как запах полыни в Степях. Не то, когда не с кем лечь в койку. Схожее с тем, что бывает у старых вояк, схожее, быть может, с ее собственным. Тоска. Ивинг казалось, она понимает его - может понять. "Ты просто уже совсем пьяная", - подумала она, фыркнув в ободранное троллье ухо.
Чийва со свистом выдохнул и, зажмурившись от горячего шёпота женщины, обвил её руками. Проваливаясь в сон, он чувствовал только близость чужого тела и нежелание его отпускать. Не как с любовником, нет, почти детское. Хотя он так давно спал один, что совсем смешался.
- Вру, - пробормотал тролль, на ходу забывая орочьи слова. - Нет у меня ни-ко-го-шень-ки. И вообще, ты первая женщина, которая... - он положил ладонь на затылок Ивинг и прижался щекой к её уху. - Хрен с ним. Давай спать, сержант.
Жаровня почти погасла, но до утра оставалось не так много времени, чтобы они успели замёрзнуть, тем более вдвоём. Иногда шаману начинало казаться, что он спит уже давно, и вся эта безумная пьяная история не может происходить взаправду. "Ну если даже так, хоть похмельем не буду мучиться - и то хорошо", - улыбнулся он, мысленно укутываясь в приятную черноту.