Остаемся зимовать.
Перечитывала сохраненные у меня еще со времен брейна фанфики.
Зависла на "Горьком кофе" Ксаны Синицы.
Ох, как же мне хорошо.
Замечательный пример АУ, причем допущение не сказать, что очень уж оригинальное. Зато его последствия расписаны в весьма любопытный сценарий. Мне очень нравятся характеры, мне очень нравится язык.
Ну и - что с меня возьмешь - там же И/Э. С такой сценой, которой я аплодирую стоя.
А на улице, посреди ослепительного света, отражаемого снегом, брел прочь от замка по дороге человек, ежась под ветром и непроизвольно потирая шею. Он снова выжил, ему снова предстояло возвращение, снова предстояло чувствовать на себе взгляды, будто живого мертвеца провожали глазами по коридору. Единственное отличие от предыдущего раза было немного иным, совсем иным. Он не потерял – обрел надежду. Это было странно – и его жизнь, хотя он давно должен был умереть, и его «слуга»-Палач, все таки исполнившая его волю, хотя она могла бы – почему-то Максвелл был в этом уверен – послать ее к черту. И самое странное было в том, что в чужой стране, в горах, один, ослабленный, потерявший всех своих людей, Максвелл ощущал странное спокойствие, примирение с собой и окружающим, то, чего ему давно не хватало.
И это чего-то стоило. Хотя бы того, чтобы жить.
Я кофе не люблю и не пью, но почему-то уверенна, что вкус у него такой же, как у этих строчек.
Зависла на "Горьком кофе" Ксаны Синицы.
Ох, как же мне хорошо.
Замечательный пример АУ, причем допущение не сказать, что очень уж оригинальное. Зато его последствия расписаны в весьма любопытный сценарий. Мне очень нравятся характеры, мне очень нравится язык.
Ну и - что с меня возьмешь - там же И/Э. С такой сценой, которой я аплодирую стоя.
А на улице, посреди ослепительного света, отражаемого снегом, брел прочь от замка по дороге человек, ежась под ветром и непроизвольно потирая шею. Он снова выжил, ему снова предстояло возвращение, снова предстояло чувствовать на себе взгляды, будто живого мертвеца провожали глазами по коридору. Единственное отличие от предыдущего раза было немного иным, совсем иным. Он не потерял – обрел надежду. Это было странно – и его жизнь, хотя он давно должен был умереть, и его «слуга»-Палач, все таки исполнившая его волю, хотя она могла бы – почему-то Максвелл был в этом уверен – послать ее к черту. И самое странное было в том, что в чужой стране, в горах, один, ослабленный, потерявший всех своих людей, Максвелл ощущал странное спокойствие, примирение с собой и окружающим, то, чего ему давно не хватало.
И это чего-то стоило. Хотя бы того, чтобы жить.
Я кофе не люблю и не пью, но почему-то уверенна, что вкус у него такой же, как у этих строчек.
-
-
09.01.2012 в 22:01-
-
09.01.2012 в 22:02-
-
09.01.2012 в 22:26[email protected]